eng
Финансовые результаты работы промышленности за 1998 год, подготовленные Центром экономической конъюнктуры, не оставляют сомнений в том, что наша промышленность убыточна и каких-либо перспектив ее выхода из кризиса пока не видно. Правда, в последнее время эксперты заговорили о некотором подъеме экономики, основанном на импортозамещении. Но, называя этот подъем “неполноценным”, ни один эксперт не решается расценивать его как начало кардинальных структурных сдвигов в промышленности. В этих условиях Минэкономики России вспомнило о проблеме конкурентоспособности производства, посвятив ее обсуждению одно из последних заседаний коллегии. Не вдаваясь в детальный анализ состоявшегося обсуждения, попробуем понять, что же понимает под конкурентоспособностью главное экономическое ведомство нашей страны.
В материалах коллегии Минэкономики выделены четыре группы показателей конкурентоспособности производства, характеризующие:
• тенденции изменения рынков сбыта (внутреннего и внешнего) выпускаемой продукции и рентабельность производства;
• издержки производства;
• состояние и эффективность использования основного капитала (степень износа машин и оборудования);
• интенсивность инновационно-инвестиционных процессов.
По оценкам Минэкономики, общий объем производства в 1992–1999 годах сократился в два раза, что свидетельствует о структурном несоответствии между конечным спросом продукции и производством. При значительном уменьшении объемов инвестиций и крайне низкой эффективности использования основных средств конкурентоспособность производимой продукции резко снизилась. В результате потребление замкнулось на импорт, масштабы импорта в значительной степени зависят от энергосырьевого экспорта, а конкурентоспособность экспорта энергоносителей и сырья опирается на скрытое субсидирование за счет других отраслей промышленности. Степень износа оборудования в среднем по промышленности достигла 68%. Процесс деградации экономики вплотную приблизил нас к опасной черте – при условии полного бездействия массовое свертывание производства начнется уже через 5–10 лет.
Вряд ли кто-либо станет оспаривать важность задачи повышения конкурентоспособности отечественной промышленной продукции для устойчивого роста экономики страны, о чем много говорилось на коллегии. Вопрос в том, как эту задачу выполнить. Изучение материалов коллегии Минэкономики наводит на мысль, что наши макроэкономисты имеют весьма приблизительное представление о современных технологиях повышения конкурентоспособности продукции. Да и сам термин “конкурентоспособность” они понимают весьма упрощенно, в основном как соотношение качества и цены. Между тем западные транснациональные корпорации широко используют такой мало афишируемый ими инструмент повышения конкурентоспособности, как монопольная цена , особенно когда речь идет о монополизации рынка наукоемкой продукции. В основе этой технологии лежит следующая цепочка действий:
• формирование портфеля патентов, защищающих перспективный рынок наукоемкой продукции;
• разработка перспективных технических вариантов наукоемкой продукции и выпуск на рынок мелких серий продукции для изучения спроса;
• разработка стандартов, с помощью которых монополизируется крупный сектор товарного рынка;
• регулирование и контроль крупных секторов товарного рынка.
В качестве примера можно привести рынок технологии мобильной связи третьего поколения 3G, за право формирования которого борются крупнейшие телекоммуникационные компании: Ericsson, AT&T, Qualcomm, Siemens, Motorola, Lucent, Nortel, Samsung и др. Первый этап патентной войны выиграла Qualcomm, которая своими технологическими патентами фактически блокировала принятие стандарта 3G, что, по сути, позволило ей осуществить передел нового рынка телекоммуникаций в своих интересах.
Надо сказать, что в России также разрабатывались аналогичные военные системы связи. Но у наших предприятий практически нет шансов отвоевать у западных конкурентов хотя бы часть перспективного рынка прежде всего потому, что они не позаботились о защите своих исключительных прав. Привычная для российских фирм стратегия (если такие действия можно назвать стратегией) заключается в том, что они сначала разрабатывают продукт, аналогичный создаваемым конкурентами, а затем пытаются работать с ним на остатках рынка. Западные же фирмы сначала формируют рынок, а затем заполняют его своей продукцией, фактически не оставляя места конкурентам.
Начав крупномасштабные экономические реформы, Россия почему-то отказалась делать ставку на интеллектуальные технологии и наукоемкие производства. В результате мы сдали на милость западным транснациональным корпорациям рынки наукоемкой продукции и превратились из создателей в потребителей наукоемких технологий. Устраивает ли нас такая роль? Если нет, то надо, наконец, вспомнить об инструменте, который без особых проблем поможет нашим разработчикам блокировать крупные научно-технические направления, да и незаполненных ниш на перспективных рынках наукоемкой продукции пока немало.
В.М.
• тенденции изменения рынков сбыта (внутреннего и внешнего) выпускаемой продукции и рентабельность производства;
• издержки производства;
• состояние и эффективность использования основного капитала (степень износа машин и оборудования);
• интенсивность инновационно-инвестиционных процессов.
По оценкам Минэкономики, общий объем производства в 1992–1999 годах сократился в два раза, что свидетельствует о структурном несоответствии между конечным спросом продукции и производством. При значительном уменьшении объемов инвестиций и крайне низкой эффективности использования основных средств конкурентоспособность производимой продукции резко снизилась. В результате потребление замкнулось на импорт, масштабы импорта в значительной степени зависят от энергосырьевого экспорта, а конкурентоспособность экспорта энергоносителей и сырья опирается на скрытое субсидирование за счет других отраслей промышленности. Степень износа оборудования в среднем по промышленности достигла 68%. Процесс деградации экономики вплотную приблизил нас к опасной черте – при условии полного бездействия массовое свертывание производства начнется уже через 5–10 лет.
Вряд ли кто-либо станет оспаривать важность задачи повышения конкурентоспособности отечественной промышленной продукции для устойчивого роста экономики страны, о чем много говорилось на коллегии. Вопрос в том, как эту задачу выполнить. Изучение материалов коллегии Минэкономики наводит на мысль, что наши макроэкономисты имеют весьма приблизительное представление о современных технологиях повышения конкурентоспособности продукции. Да и сам термин “конкурентоспособность” они понимают весьма упрощенно, в основном как соотношение качества и цены. Между тем западные транснациональные корпорации широко используют такой мало афишируемый ими инструмент повышения конкурентоспособности, как монопольная цена , особенно когда речь идет о монополизации рынка наукоемкой продукции. В основе этой технологии лежит следующая цепочка действий:
• формирование портфеля патентов, защищающих перспективный рынок наукоемкой продукции;
• разработка перспективных технических вариантов наукоемкой продукции и выпуск на рынок мелких серий продукции для изучения спроса;
• разработка стандартов, с помощью которых монополизируется крупный сектор товарного рынка;
• регулирование и контроль крупных секторов товарного рынка.
В качестве примера можно привести рынок технологии мобильной связи третьего поколения 3G, за право формирования которого борются крупнейшие телекоммуникационные компании: Ericsson, AT&T, Qualcomm, Siemens, Motorola, Lucent, Nortel, Samsung и др. Первый этап патентной войны выиграла Qualcomm, которая своими технологическими патентами фактически блокировала принятие стандарта 3G, что, по сути, позволило ей осуществить передел нового рынка телекоммуникаций в своих интересах.
Надо сказать, что в России также разрабатывались аналогичные военные системы связи. Но у наших предприятий практически нет шансов отвоевать у западных конкурентов хотя бы часть перспективного рынка прежде всего потому, что они не позаботились о защите своих исключительных прав. Привычная для российских фирм стратегия (если такие действия можно назвать стратегией) заключается в том, что они сначала разрабатывают продукт, аналогичный создаваемым конкурентами, а затем пытаются работать с ним на остатках рынка. Западные же фирмы сначала формируют рынок, а затем заполняют его своей продукцией, фактически не оставляя места конкурентам.
Начав крупномасштабные экономические реформы, Россия почему-то отказалась делать ставку на интеллектуальные технологии и наукоемкие производства. В результате мы сдали на милость западным транснациональным корпорациям рынки наукоемкой продукции и превратились из создателей в потребителей наукоемких технологий. Устраивает ли нас такая роль? Если нет, то надо, наконец, вспомнить об инструменте, который без особых проблем поможет нашим разработчикам блокировать крупные научно-технические направления, да и незаполненных ниш на перспективных рынках наукоемкой продукции пока немало.
В.М.
Отзывы читателей
